поставить ушлых торговцев, что зарабатывают хорошие деньги, которые им явно лишние будут.

— Ну чего, Андрюх? — шепнул Федя, не сводя из толпы косого взгляда с этих двух рэкетиров. — Берем?

— Мы здесь не за этим… — замотал я головой и залихватски сплюнул шелуху от семечки на бетонный пол (никто не должен был знать, что мы бравые милиционеры). — Это люди Гоши Индия. Свои, короче…

— Не понял? А чего мы здесь тогда тремся?

— Наблюдаем. В четыре глаза. Кто куда жаловаться побежит, кто им отпор попытается дать. Может, их тут же попытаются прикопать люди Туза, а мы тут как тут. Говорят, он рынок тоже контролирует.

— А, понял, — гоготнул Федя. — Мы типа «крыша» ментовская. У бандюгов. Да? Звучит не очень…

Я в ответ лишь вздохнул — если б ты знал, Федя, как оно дальше будет. А молодчикам действительно один человек попытался дать отпор.

— Внимание, Федор! — прошипел я. — Готовность номер р-раз!

Глава 14

Тем временем один из торговцев фруктами, похожий на армянского актера Фрунзика Мкртчяна, стал размахивать короткими ручонками и возмущаться на весь рынок.

Черт! Внимание нам ни к чему. Так и задержать Гошиных подручных могут.

«Двое из ларца» это смекнули и быстренько притушили торговца чувствительными, но не слишком заметными тычками в живот.

Однако бдительные граждане заметили противоправную возню у прилавка с овощами и фруктами и тоже стали возмущаться. Время сейчас такое, человек человеку ещё не волк. Но всё-таки покупатели и торговцы соседних прилавков не решались в открытую выступить против двух крепких «быков». Лишь глядели возмущённо, да сотрясали воздух словесно.

А рэкетиры напоследок прошептали угрозы продавцу на ушко и поспешили скрыться. Толпа молча расступилась, пропуская их к выходу. Задерживать хулиганов никто не решился.

Когда бандюги скрылись, кто-то выкрикнул:

— Милиция! Вызовите милицию!

— В чем дело, граждане? — подошли мы с Федей, будто только здесь очутились. — Милиция уже здесь.

— Панимаете! — стал горячо рассказывать Фрунзик с характерным акцентом. — Мнэ угрожали!

Он тыкал сарделечным пальцем в ту сторону, куда ушли двое, но те уже давно растворились в живом потоке людей.

— Разберемся, — кивнул я. — Пройдемте с нами, гражданин…

— Как — с вами? — глаза его навыкате стали еще больше, ну точно вылитый дядя Джабраил из «Кавказской пленницы». — А товар?

— Попросите приглядеть кого-нибудь, а мы прогуляемся до ближайшего пункта охраны общественного порядка. А что вы так разволновались?

Торговец смекнул, что мы не простые менты («простых», наверняка, всех в лицо знал), и лучше с нами не связываться, а то еще накопаем чего лишнего. Но не замолчал.

— Нет, вы поглядите, товарищи! — взывал продавец к толпе. — Ну вы видели? Честного гражданина забирают, я же потерпевший! Что за беспредел, товарищи!

— Да какой же ты честный⁈ — сотрясала морщинистым кулачком на него старушка в когда-то элегантном, а нынче изрядно потертом пальтишке и старомодной шляпке. — Да у тебя помидоры по шесть целковых! А в магазине полтора рубля стоят!

— Слушай, — отмахнулся на это от неё торговец. — Вот и иди в магазин. Часок в очереди постоишь, успокоишься!

Народ неодобрительно загудел.

— Совести у вас нет! — выкрикнул кто-то, а я положил руку на плечо «потерпевшему» и твердо проговорил:

— Прекратите этот балаган. Следуйте за нами.

— Я заявления писать не буду! — пытался сопротивляться торговец.

— Тогда вы свидетель правонарушения. Ваш гражданский долг — отреагировать и все подробненько нам рассказать. Вы ведь ответственный советский гражданин?

«Фрунзик» вздохнул, что-то сказал соседям по прилавку, наверное, чтобы те приглядели за его товаром, и поплелся за нами.

Пункт охраны общественного порядка был тут же, в здании рынка. Я заранее узнал про его дислокацию и уверенно шагал в нужном направлении. Ввалились мы втроем в широкий кабинет с ответвлением еще в пару комнат.

В отличие от типичных непритязательных служебных помещений милиции, здесь ремонт был на уровне. Да и пишущие машинки электрические на каждом столе красуются.

— В чем дело? Вы кто? — не вставая со стула, встретил нас недоуменным взглядом уже немолодой старлей.

Я светанул корочками и небрежно проговорил:

— МВД СССР, майор Петров.

Старлей вскочил и зачем-то напялил фуражку, что лежала на столе. До седин дослужился, а не знает, что головной убор на служебном столе — плохая примета.

— Старший лейтенант Чобан, — отрекомендовался хозяин кабинета.

— Что же вы, старший лейтенант, правонарушения допускаете на вверенной территории? — отчеканил я. — Среди бела дня злоумышленники общественный порядок нарушают в торговом зале.

— Кто нарушает? — хлопал глазами старлей. — Рудик, что ли?

Здешняя милиция явно привыкла к тому, что тут надо просто сидеть в часы работы рынка. Чобан этот выглядел так, словно его выдернули из многолетней обломовской дремоты.

— Я вообще-то потерпевший, — вставил слово торговец.

— Рассказывай, потерпевший, — приказал тогда ему старлей.

Сбивчиво, подкрепляя слова активной жестикуляцией, Рудик в красках поведал об инциденте.

— У нас в первый раз такое, — бормотал милиционер, поглядывая на меня.

Фуражка сползала, и он постоянно ее поправлял. Видно, не так часто надевает, с размерчиком не угадал. Не могла же у него голова похудеть.

— В первый — не в первый, а на заметку возьмите. Не хватало, чтобы посреди бела дня с людей деньги трясли. И причем, под носом у вас.

— Заявление писать будете? — воззрился инспектор строгим взглядом на Рудика.

— Какое заявление, товарищ лейтенант? — опешил торговец овощами.

— Старший лейтенант.

— Ой, извините! Какое заявление? Я напишу, а завтра они меня в подъезде подкараулят. Вы сами уж разберитесь! Я за что деньги плачу?

После последних слов Рудик осекся и зажал себе рукой рот под уничтожающим взглядом старлея.

Но было уже поздно.

— Какие деньги? — прищурился я, нагнетая обстановку.

— Известно, какие, за место на рынке, — поспешил оправдаться продавец. — Администрации.

В это время дверь распахнулась, и в кабинет зашел солидного видя дядечка в отутюженном костюме и со сверкающей лысиной.

— Здравствуйте, товарищи, а что происходит? — уставился он на нас с Федором.

— А вы кто будете? — бросил я в его сторону.

— Это товарищи из Москвы, — шепнул ему инспектор Чобан. — Из МВД СССР.

Лицо дядечки вмиг поменяло выражение с напускного